Неточные совпадения
Поставив Клима впереди себя, он растолкал его
телом студентов, а на
свободном месте взял за руку и повел за собою. Тут Самгина ударили чем-то по голове. Он смутно помнил, что было затем, и очнулся, когда Митрофанов с полицейским усаживали его в сани извозчика.
Свободная активность человеческой воли органически входит в
тело церкви, является одной из сторон церковной жизни.
Когда одну женщину
свободного состояния спросили на следствии, откуда у нее деньги, она ответила: «Заработала своим
телом».
Посреди чистой воды, когда берега голы и круты, она выставит один нос для
свободного дыханья и, погруженная всем остальным
телом в воду, уплывет по течению реки, так что и не заметишь.
Согласилась со мной, что мы при третьем коне, вороном, и при всаднике, имеющем меру в руке своей, так как всё в нынешний век на мере и на договоре, и все люди своего только права и ищут: «мера пшеницы за динарий и три меры ячменя за динарий»… да еще дух
свободный и сердце чистое, и
тело здравое, и все дары божии при этом хотят сохранить.
В поведении его явилось много мелочей, обращавших на себя ее внимание: он бросил щегольство, стал больше заботиться о чистоте
тела и платья, двигался
свободнее, ловчей и, становясь наружно проще, мягче, возбуждал у матери тревожное внимание.
А его неизменно приводила в смущение ее
свободная манера прижиматься к кавалеру всем стройным тонким
телом и маленькими, точно гуттаперчевыми грудями.
В училище весь день у юнкеров был сплошь туго загроможден учением и воинскими обязанностями.
Свободными для души и для
тела оставались лишь два часа в сутки: от обеда до вечерних занятий, в течение которых юнкер мог передвигаться, куда хочет, и делать, что хочет во внутренних пределах большого белого дома на Знаменской.
Она пошла дальше. Ближе к носу парохода на
свободном пространстве, разделенном пополам коновязью, стояли маленькие, хорошенькие лошадки с выхоленною шерстью и с подстриженными хвостами и гривами. Их везли в Севастополь в цирк. И жалко и трогательно, было видеть, как бедные умные животные стойко подавали
тело то на передние, то на задние ноги, сопротивляясь качке, как они прищуривали уши и косили недоумевающими глазами назад, на бушующее море.
На ней была надета белая мордовская кофта без ворота, широкая и
свободная. Тонкое полотно, прикрыв
тело мягкими складками, дразнило воображение, соблазнительно очерчивая крутые плечи и грудь.
Снаружи
свободными оставались только руки, все
тело вместе с неподвижными ногами было заключено в сплошной голубой эмалевый гроб громадной тяжести; голубой огромный шар, с тремя стеклами передним и двумя боковыми — и с электрическим фонарем на лбу, скрывал его голову; подъемный канат, каучуковая трубка для воздуха, сигнальная веревка, телефонная проволока и осветительный провод, казалось, опутывали весь снаряд и делали еще более необычайной и жуткой эту мертвую, голубую, массивную мумию с живыми человеческими руками.
На ипподроме несколько раз звонили. Мимо отворенных ворот изредка проносились молнией бегущие рысаки, люди на трибунах вдруг принимались кричать и хлопать в ладоши. Изумруд в линии других рысаков часто шагал рядом с Назаром, мотая опущенною головой и пошевеливая ушами в полотняных футлярах. От проминки кровь весело и горячо струилась в его жилах, дыхание становилось все глубже и
свободнее, по мере того как отдыхало и охлаждалось его
тело, — во всех мускулах чувствовалось нетерпеливое желание бежать еще.
Вот на колокольне Василия Великого вспыхнул пожаром красный бенгальский огонь и багровым заревом лег на черную реку; И во всех концах горизонта начали зажигаться красные и голубые огни, и еще темнее стала великая ночь. А звуки все лились. Они падали с неба и поднимались со дна реки, бились, как испуганные голуби, о высокую черную насыпь и летели ввысь
свободные, легкие, торжествующие. И Алексею Степановичу чудилось, что душа его такой же звук, и было страшно, что не выдержит
тело ее
свободного полета.
Так разве не было бы странно, что человек, всю жизнь готовящийся жить так, чтобы быть как можно
свободнее от власти
тела, в ту минуту, когда освобождение это готово совершиться, был бы недоволен им?
Для человека дороже всего быть
свободным, жить по своей, а не по чужой воле. Для того, чтобы жить так, человеку надо жить для души. А чтобы жить для души, надо подавлять похоти
тела.
Чем меньше потакать
телу в еде, одежде, помещении, увеселении, тем
свободнее жизнь. И напротив, только пустись улучшать еду, одежду, помещение, увеселения — и не будет конца трудам и заботам.
Тело — это стены, ограничивающие дух и мешающие ему быть
свободным. Дух не переставая старается раздвинуть эти стены, и вся жизнь разумного человека состоит в раздвижении этих стен, в освобождении духа от плена
тела. Смерть совсем освобождает. И потому смерть не только не страшна, но радостна для человека, живущего истинной жизнью.
«После этой жизни нет возрождения: ибо четыре элемента с внешним началом удалены, а в них стояла с своим деланием и творением родительница; после этого времени она не имеет ожидать ничего иного, кроме как того, что, когда по окончании этого мира начало это пойдет в эфир, сущность, как было от века, станет снова
свободной, она снова получит
тело из собственной матери ее качества, ибо тогда пред ней явятся в ее матери все ее дела.
Не греховное наше
тело, ведь разум и
свободная воля составляют образ и подобие Божие…
Так именно, «куда-то порываясь и дрожа молодыми, красивыми
телами», зовут к себе друг друга люди-жеребцы и люди-кобылы в зверином воображении нынешних жизнеописателей. Но для Толстого любовь человека — нечто неизмеримо высшее, чем такая кобылиная любовь. И при напоминающем свете этой высшей любви «прекрасный и
свободный зверь» в человеке, как мы это видели на Нехлюдове, принимает у Толстого формы грязного, поганого гада.
Войско оцепляло усадьбу и держало караулы;
свободные солдатики хозяйничали в крестьянских избах, исполненных всякой тоски и унылости. Начальство, состоящее из разных наехавших сюда гражданских и военных лиц, собралось на мужской половине второго этажа. Здесь был и Ворошилов, и его землемер Андрей Парфеныч, и старый генерал Синтянин, приехавший сюда узнать о жене. Эти три последние лица сами предложили себя в понятые к предстоящему осмотру
тела.
Правда, трупов стало как будто больше. Мы внимательно искали причину и увидели: рядом с одним мертвецом, где раньше было
свободное место, вдруг появился труп: по-видимому, их выбрасывала земля. И все
свободные промежутки быстро заполнялись, и скоро вся земля просветлела от бледно-розовых
тел, лежавших рядами, голыми ступнями к нам. И в комнате посветлело бледно-розовым мертвым светом.
Тут прошла его бурная юность! Тут жил предмет его первой настоящей любви — «божественная Маргарита Гранпа» — при воспоминании о которой до сих пор сжимается его сердце. Тут появилась в нем, как недуг разбитого сердца, жажда
свободной любви, жажда искренней женской ласки, в погоне за которыми он изъездил Европу, наделал массу безумств, приведших его в конце концов в этот же самый Петербург, но… в арестантском вагоне. Дрожь пробежала по его
телу, глаза наполнились невольными слезами.
Учение всё в том, что то, что мы называем собою, нашей жизнью, есть ограниченное в нас нашим
телом божественное начало, проявляющееся в нас любовью, и что потому истинная жизнь каждого человека, божественная,
свободная, проявляется в любви.
Действие мое кажется мне
свободным; но спрашивая себя: могли я по всем направлениям поднять руку, я вижу, что я поднял руку по тому направлению, по которому для этого действия было менее препятствий, находящихся как в
телах, меня окружающих, так и в устройстве моего
тела.
Самую жизнь свою перестал он чувствовать — как будто порвалась извечная связь
тела и духа, и,
свободный от всего земного,
свободный от самого себя, поднялся дух на неведомые и таинственные высоты.
Признание это уничтожает возможность существования законов, т. е. какого бы то ни было знания. Если существует хоть одно свободно двигающееся
тело, то не существует более законов Келлера и Ньютона и не существует более никакого представления о движении небесных
тел. Если существует один
свободный поступок человека, то не существует ни одного исторического закона и никакого представления об исторических событиях.